На Рудню за щукой
...Видавшая виды «шестёрка» Гулиса подъехала к моему дому, как и договаривались, ровно в пять. Знакомимся. Рукопожатие у Геннадия Сергеевича крепкое, под стать его хорошо сложенной фигуре, от которой так и веет какой-то особой уверенностью и энергией.
— Едем на водохранилище Рудня, — объясняет Гулис уже в машине. — Очень хороший щучий водоём. В прошлом году мы с приятелем по первому льду за два дня два десятка взяли. А в этом году на перволедье у меня как-то не сложилось, так что попытаем счастья сегодня.
Честно говоря, я не совсем понимал, на кой ляд надо было выезжать из Минска в пять утра, если по отличному Слуцкому шоссе до водоёма Рудня езды чуть больше часа. Приехали на берег, съехали с лесной дороги на просеку, — темень кругом. Однако Геннадий Сергеевич развеял мои сомнения: ставки на щуку, особенно на небольшой глубине, надо ставить затемно. Да и берёт она в начале зимы зачастую в сумерках.
— Видите луну и звёзды? Ясен перец, что день должен быть ясным. В такую погоду на поклёвку хищницы можно рассчитывать только утром и на исходе дня. А днём, ясен перец, щука почти не берёт.
Я уже успел заметить, что это странноватое выражение «ясен перец» Геннадий Сергеевич употребляет довольно часто, оно у него вроде поговорки. Но произносит он его, в основном, к месту, так что эти странные слова в его устах звучат органично и речь не портят.
Вышли на лёд, где темнота уже не казалась такой кромешной, луна всё-таки свое дело делала. Прошли через небольшой, метров 15-20, заливчик, где уже стояло с десяток ставок.
— Здесь мелко, — пояснял Гулис по ходу дела. — Если и клюнет что, то только мелочь, такую выпускать положено. А нам ведь надо настоящую щуку взять, не так ли?
За заливом открылся простор водоёма, насколько можно было его разглядеть. К заливу примыкала узкая полоса камыша, от которого мы отошли ещё шагов на сто и остановились.
— Здесь и будем рыбачить, — объявил Геннадий Сергеевич. — Глубина от двух до трёх с половиной метров, но на дне много травы, так что живца надо поднимать сантиметров на семьдесят. Вы ставьте свои чуть левее, с небольшим загибом к центру, на этой линии у меня бывали неплохие поклёвки. А я пойду справа, в сторону камышей.
Пока я сверлил лунки для своих шести ставок, цеплял купленных в магазине накануне карасиков и настораживал флажки, Гулис успел поставить свой законный десяток. Жаль, не успел посмотреть, как работает специалист по щуке. Но Геннадий Сергеевич меня успокоил: если в течение часа-полутора после рассвета поклёвок не будет, жерлицы придётся переставлять, тогда и посмотрите.
— А вообще-то ловлю действительно без металлических поводков, так как считаю, что зимой щуку они настораживают. Тройники применяю небольшие, но очень острые и прочные, французского производства. Живцов наживляю за спинку. Но рыболову без опыта лучше ловить с поводками, чтобы не вытаскивать после подсечки обрезанную леску без тройника.
Пока мы разговаривали, на одной из ставок Гулиса вдруг «загорелся» флажок. Вернее, это Геннадий Сергеевич сказал, что «загорелся», я-то в сумерках ничего не увидел. Мы побежали по льду к предпоследней ставке, которая была выставлена минут двадцать назад, Гулис по дороге прихватил багор, что лежал у его ящика. Подбежали. Флажок колышется на ветру, но катушка на жерлице неподвижна. Трудно понять — то ли это поклёвка, то ли случайная сработка. Геннадий Сергеевич чуть смотал леску с катушки, и та начала потихоньку уходить под лёд. Немного ушло, не больше метра, и всё опять остановилось.
«Давай, родимая, давай! — начал приговаривать Гулис, вновь стравливая с катушки леску, которая опять стала лениво уходить в воду. — Всё, подсекаю!»
Он дважды взмахнул рукой и радостно воскликнул: есть! Что там «есть», в тот момент только одному Гулису было известно. Он стоял, наклонившись над лункой, предварительно сдвинув с неё горку снега, и, не побоюсь этого слова, самым натуральным образом священнодействовал. Держа леску в пальцах правой и левой руки, Геннадий Сергеевич то вытаскивал её кольцами на лёд, то опять стравливал в лунку.
— Щуку, если ловишь без металлических поводков, нельзя тащить напролом, враз леску перекусит, — пояснял он по ходу дела. — Её поведение подо льдом надо чувствовать и постоянно контролировать. Как только ощутишь сопротивление, леску в пальчиках пропускай, не давай ей сильно натягиваться. Только хорошо утомив, можно взять хищницу. Стоп машина, что такое? Зацепилась за что-то, в сетку зашла, что ли?
— Да откуда тут сетке взяться?
— Браконьеров хватает, может, с осени осталась. Нет, вроде пошла, в траву видно хотела забиться. Чёрт, в лунку не идёт, стала подо льдом, и тянуть нельзя. Бери багор, будешь доставать!
В запале Геннадий Сергеевич даже не заметил, как перешёл на «ты».
— С другого бока становись, здесь леска. Давай багор под лёд, она прямо под лункой.
Фактически втёмную, так как никакой щуки не видел, я опустил багор в воду, наклонил его и крутанул по дуге лунки. И по резким толчкам понял, что попал.
— Есть! — в таком же запале радостно выкрикнул и вывалил на лёд полуметровую красавицу. — Держи добычу!
Мы, не сговариваясь, взглянули друг на друга, потом на щуку и почти одновременно выдохнули: уф-ф!
— Хороший почин, — резюмировал Сергеевич, когда оживление спало. — На два килограмма потянет. У тебя что за живцы, карасики? У меня на этой ставке окунёк с Минского моря стоял. Сейчас без пятнадцати восемь, в сумерках взяла, могут быть ещё поклёвки.
Увы, поклёвок больше не было. Только в десять утра сработала ещё одна жерлица Сергеевича, «заряженная» на глубине три с половиной метра, и мы таким же макаром, как и первую, взяли вторую щуку, правда, чуть поменьше. И опять хищница заглотила окунька.
— Я почему-то считал, что окунь в качестве живца не годится, — поделился я своими сомнениями.
— Ещё как годится, — пояснил Сергеевич. — В этом водоёме окуней полно, а местного живца щука всегда берёт охотнее. Мои окуньки, правда, с Минского моря. В прошлую субботу проводили там презентацию журнала, так я живцов между делом и наловил. Но щука ведь не знает, что они не здешние. Хороший живец для этого водоёма и плотва, здесь её тоже немало. Водятся и караси, но карасиков, я заметил, рудненская щука берёт менее охотно. Может, в это время они спят, — то ли пошутил, то ли всерьёз произнёс Гулис и продолжил: — А вообще-то щука, особенно по-первому льду, иногда ведёт себя непредсказуемо. У меня были случаи — брала практически «с руки», даже флажок зарядить не успевал. Однажды примерно на этом же месте с одной ставки менее чем за час три штуки снял. Причём прямо под носом у не слишком этичных рыболовов, которые в метре от моей жерлицы уселись на плотву. Те только рты успевали открывать и закрывать.
Больше флажки не «загорались», и мы достали мормышечные снасти. Я ещё затемно закормил несколько лунок на плотву, но и плотва брать не хотела.
— Если хочешь надёргать на уху, иди к дамбе, через водоём. Там у водозабора могут быть и окунь, и плотва, — предложил Сергеевич. — А я за твоими ставками присмотрю. Да и с рыболовами пообщаться надо, видишь, левее от нас тоже ставочники обосновались.
У дамбы действительно неплохо клевал окунь, но мелкий. Кормить плотву было уже поздно, и я потихоньку тягал краснопёрых. Затем парень, сидевший на плотве чуть поодаль от меня, видать, из местных, смотал удочку и сел на велосипед.
— Насовсем уходишь? — спросил я у него. — Можно сесть на твою лунку?
— Садись, а что толку? Одна мелочь дёргает, клёва нет.
Судя по остаткам на льду, лунка было закормлена молотыми сухарями с семечками, глубина — не более метра. Я опустил в лунку щепотку мотыля, достал поплавочную удочку с миниатюрной мормышкой-дробинкой чёрного цвета вместо крючка, устроился поудобнее на ящике и закурил. Не успел докурить сигарету, как притопленный поплавок вдруг всплыл и опрокинулся на бок, и через секунду на льду уже трепыхалась плотвица величиной с ладонь. За полчаса я выхватил таких же рыбёшек добрый десяток, после чего клёв прекратился. Я опять бросил под лёд щепотку мотыля и вернулся к своей первой лунке. Какое-то время успешно таскал из неё окуньков, а когда их активность спала, вновь вернулся к плотве. Прикормка местного рыболова, подкреплённая моим мотылём, продолжала работать. Так я и ходил от лунки к лунке, чередуя окуней с плотвой, и на добрую ушицу рыбёшки надёргал.
Вернулся к Гулису, когда короткий зимний день уже был на исходе. Я бы, наверное, продолжал ещё рыбачить, да Геннадий Сергеевич позвонил на мобильный и предложил сходиться у ставок. Мобильная связь, к слову, на Рудне устойчивая. Шищицы рядом, так что рыболовы могут связаться и с домашними, и между собой. На моих ставках поклёвок не было, хотя Сергеевич, пока я был у дамбы, часть из них переставил на большую глубину. У него же была ещё одна сработка, и он взял щуку, похожую на первую. Итог дня — три поклёвки и три хищницы. По мнению Гулиса, очень скромный результат, а по-моему — так просто отличный.
Начали собирать ставки. Гулис со своими управился моментом, я свои, которые он переставлял, тоже быстро снял, а на второй тройке застопорился. Леска примёрзла к лунке, и пришлось, чтобы не рвать по живому, выковыривать её изо льда.
— Жерлицу надо было ставить под наклоном, чтобы леска уходила в воду, не соприкасаясь со стенкой лунки. Лунку засыпать снегом или сухим льдом, но не мокрым, иначе подморозит моментом. Если снега мало, просверли рядом с жерлицей еще одну лунку, но не до конца, и сухим льдом засыпь лунку, — давал советы Сергеевич, наблюдая за моими мучениями. Потом взял мою ставку и раскритиковал её в пух и прах: — Во-первых, леска у тебя 0,5, зачем такой канат? Поставь 0,3, в крайнем случае — 0,35. Во-вторых, выбрось эти зелёные лавсановые поводки, щука их за километр видит. На леску тебе, конечно, ловить рано, поставь тёмные вольфрамовые, они мягкие, и рыба на них меньше обращает внимания. В-третьих, на такие якоря, как у тебя двойники, только крокодилов ловить, а не щуку. Ставь тройники не больше шестого-седьмого номера, а ближе к весне — так и вовсе №4-5. Это обычное заблуждение, что для крупной рыбы нужен крупный крючок. В тройнике важнее не его размер, а надёжность и острота, при небольшом номере меньше вероятности, что щука наколется и выплюнет живца. И последнее: с глубиной ты явно ошибся. Я, когда переставлял твои жерлицы, живцов практически из-подо льда доставал. А ведь говорил, что живец должен быть над травой, примерно семьдесят сантиметров ото дна. Судя по диаметру твоей катушки, семь оборотов надо было намотать после того как грузик лёг на дно. А ты перестарался.
— С утра я так и ставил, это уже потом, перед тем как идти к дамбе, подмотал ещё на три оборота. Наверное, зря...
— Зря в рыбалке не бывает, — проявил вдруг снисходительность Геннадий Сергеевич. Любой опыт полезен, даже отрицательный. Ладно, пошли к машине, завтра с утра на работу.
На берегу Гулис вручил мне самую крупную щуку, и как я ни отказывался, обратно не взял.
— Рыбачили аккордно, ясен перец, что и улов, пусть не пополам, но поделим. Бери-бери, дома отчитаешься...